"У меня на всех гранат хватит!" Репортаж о коллаборационистах с Херсонщины

01.06.2023, 09:53 khersondaily.com

"У меня на всех гранат хватит!" Репортаж о коллаборантах с Херсонщины Жительницы Малой Александровки Валентина Прокопец и Галина Кагарлицкаяhromadske "А есть ли у вас коллаборационисты?" - спрашиваю группу женщин в центре Малой Александровки Херсонской области. Село после семимесячной оккупации освободили в начале прошлого октября. "Полно! Ходят, как ни крути, и смеются людям в лицо". Женщины охотно рассказали о таких односельчанах: как вели себя во время оккупации и какие отношения у местных с ними сейчас. После разговора журналисты hromadske поехали по названным адресам "коллаборационистов" - услышать и их версии. Посетили мы и местную полицию, где нам рассказали, что уголовных дел за 6 месяцев открыли больше, чем за предыдущие 7 лет. Обвинения: "Жила с русским, пил с русским, воровал с русским" В селе, где до вторжения России проживало 1542 человека, в оккупации осталось 352. Те, кто выезжал и вернулся, застали свои дома и дворы разбитыми в результате взрывов. А кроме того - ограбленными. Сразу думали на россиян. Но со временем жители Малой Александровки стали понимать, что, кроме оккупантов, по домам лазили местные. Кто-то у кого-то увидел свою кастрюлю, газовый баллон или тележку. Нашлись и свидетели, которые высмотрели, кто по ночам выламывает ломиком двери у соседа, скубает врагам чужих уток и красит фасад дома украденной краской. Это село, все все знают. В Малой Александровке царит необъявленная война - между теми, кто выезжал, и теми, кто остался в оккупации. Одни говорят "как вы могли?", другие - "вы все бросили, значит, оно вам не нужно". Первые автоматически считают вторых коллаборационистами: "Пили с русскими, жили, дружили, помогали, воровали". Мол, "остались в оккупации, понимая, что надо дышать с врагами одним воздухом и жить по их законам, а значит, это их устраивало". Вторые завидуют первым, которые получали выплаты как внутренне перемещенные лица. И хотят, чтобы их жалели из-за пережитого, потому что они голодали, прятались в погребах и постоянно боялись. К тому же имеют объяснения, почему не выехали: берегли имущество, не могли оставить немощных родственников и т.д. Послушаем первых. Женщин в центре Малой Александровки. Назвать себя они боятся - вдруг односельчане отомстят. Угрозы были. "Из тех, кто остался здесь и имеет рыльце в пушку, никто не признается. Все они держатся друг за друга. Но только развороши это гнездо, начнут сдавать с превеликим удовольствием", - начинает женщина в свитере в белый горошек на зеленом фоне. У нее измученное лицо, седые волосы выбиваются из-под платка. "Света Вышкварка, по-сельски Цапелька, жила с русским. Соседка видела, что он по ее двору ходит, как у себя дома. В трусах, с чашечкой кофе. Натянула полную хату добра, от наших же людей, которые выехали! А сын ее по форточкам лазил. А как наши военные село освободили, такой балалай у себя на огороде устроила - сожгла все. Она есть в чате "Предатели Бериславщины"", - с удовольствием и злостью выдает Цапельку женщина с большими натруженными ладонями. "Некоторые наши с русскими дружили, водку пили, воровали вместе. Мы же их знали голодранцами, которые попропивали все. А в оккупации обрадовались, что стало беззаконие, анархия - все можно. В домах у них находили ковры, телевизоры, такие телефоны, что мы не можем себе позволить. Понацепляли на себя чужие костюмы и ходят. А сейчас люди узнают у них свои вещи, требуют обратно. А они: "Приходите к нам только с прокуратурой"", - сердится третья, самая молодая. Ей лет 40, и она знает, у кого ее матрас. "Марина Фербанич из соседнего села Великая Александровка еще до войны рассказывала, что ее отец работает в России, и так там все харашо. Какие там деньги крутятся и можно заработать. Как пришли оккупанты, она с подругой агитировала всех за рашку. А они им деньги платили. Люди слышали, как напились раз, шли по улице и горланили: "Какие мы стали богатые!" Фербаничка дружила с русскими, договаривалась, чтобы крымчане приезжали, коров наших скупали за бесценок - по 3 тысячи. Люди должны были отдавать, потому что скот или подрывался на минах, или мог сдохнуть от голода. После деоккупации она единственная сбежала за границу", - четвертая из группы размахивает сумкой с логотипом волонтерской организации. Половина ее рта с "золотыми" зубами. Через село проходила линия фронта. Россияне оставили после себя мины и разрушенные дома Арсен Дзодзаев / hromadske Женщины раззадорились и перебивают друг друга. "Есть видео одного тиктокера русского, что тут был. Снимал прилет. Там слышен голос моей одноклассницы Ольги Тригуб. Говорит врагам: "Когда вы, мальчики, их выгоните? (о ВСУ - ред.) А то все гладите и гладите". Все одноклассники подтвердили, что это ее голос". "Она, она", - гудят селянки. "Есть такая дама - Надька Линник. Вся надутая: губы, морда, ресницы наращенные. У нее самый лучший дом на улице и самый высокий забор. Она никого к себе не впускает. Такая царица, что куда там. Любовников богатых имела всегда. А во время оккупации, когда был прилет на элеватор и его разбомбило, люди бросились брать себе зерно. Но там уже сидел на стульчике ее русский хахаль: "Один мешок себе берите, второй Нади завезите". Еще и по 100 гривен платили за каждый. До не