«Европа поняла, что может остаться один на один с Россией» – Егор Чернев

18.06.2025, 09:33 ru.krymr.com

12-14 июня 2025 года в Праге проходил саммит GLOBSEC, неправительственной организации, которая занимается вопросами мировой безопасности. Украина была представлена на нем большой делегацией, а вопросы войны в Украине занимали значительную часть в повестке форума.

Глава украинской делегации в Парламентской ассамблее НАТО и замглавы комитета Верховной Рады Украины по обороне Егор Чернев рассказал телеканалу Настоящее Время (создан компанией RFE/RL при участии Голоса Америки) в кулуарах форума, какие вопросы в Праге поднимала Украина и как идут переговоры с США о новых поставках вооружения Киеву. Также он говорит о мобилизации в Украине и о том, какое западное оружие разочаровало солдат ВСУ.

– Расскажите, пожалуйста, о задачах Украины и вашей делегации на GLOBESEC.

– Мы сейчас используем максимально любые возможные ивенты для того, чтобы донести свою позицию. То, что происходит в Украине – это очень далеко от готовности России закончить эту войну. Это более похоже на эскалацию и на новые волны нападения, атак на поле боя. Конечно же, с нашей стороны мы хотим максимально объединить наших партнеров в Европе – прежде всего, имея в виду определенную турбулентность американских партнеров.

– После недавней встречи парламентской ассамблеи НАТО вы сказали, что с европейцами у вас "полное взаимопонимание", а с американцами "продолжим работать". Как вы собираетесь продолжать работать с нынешней администрацией Трампа? Потому что, насколько я понимаю, сейчас поставки оружия, которое получает Украина, продолжаются еще из того пакета, который был выделен президентом Байденом... Ведется ли какая-то коммуникация по поводу нового пакета? Чем вы можете поделиться по этому поводу?

– Коммуникация, безусловно, ведется. Мы продолжаем работать с нашими партнерами в Конгрессе Соединенных Штатов, в обеих палатах, с обеими партиями. И я вам скажу, что мы все еще имеем огромную поддержку. Вы видели цифры по тому, кто готов поддержать новый законопроект по поводу санкций в Сенате. Это уже 82 сенатора из 100. Мне сказали, что в нижней палате у него будет более 300 голосов.

Проблема лишь в том, что нужно, этот законопроект, как они это говорят, "вынести в зал", вынести on the floor. А это должен сделать спикер. И вот пока готовности спикера ни одной, ни второй палаты сделать это нет, потому что они, в общем-то, работают в линии Белого дома.

Ожидать, что будет какая-то инициатива с их стороны, я думаю, что пока не стоит. Но, опять-таки, абсолютную поддержку обеих партий мы имеем.

– Еще вы после этой встречи в Парламентской ассамблее НАТО сказали, что впервые за три года большой войны украинскую делегацию "холодно встретили". Или это была эмоциональная реакция сразу после?

— Это скорее была формальная рабочая встреча. Я не могу сказать, что это была смена нарративов. Но раньше были встречи теплее.

Я думаю, что это было именно из-за формальности этой встречи. Потому что разговаривая после один на один с теми, кто был на встрече, я слышал немножко другую тональность и другие слова. Возможно, они оглядываются все-таки на администрацию Трампа и не хотят быть скомпрометированы, что ли.

— Мы вчера здесь же, на GLOBESEC, разговаривали с Куртом Волкером (специальный представитель Госдепартамента США по вопросам Украины в 2017—2019 годах), который сказал, что ему кажется, что даже госсекретарь Марко Рубио в личных разговорах достаточно категоричен и прозрачен. Но существует еще некоторый барьер, который никто в администрации президента в Белом доме не готов перешагнуть для того, чтобы это было публично...

— Насколько я понимаю, разговаривая с некоторыми конгрессменами, которые делились со мной, Рубио пришел из Сената в Белый дом. И Рубио, и (Кит) Келлог (нынешний спецпосланник США по вопросам Украины), наверное, владеют наиболее полно и объективно ситуацией о том, что происходит в Украине. И они пытаются эту точку зрения донести в Белый дом, но их присутствие и влияние лимитировано. Вот в этом, наверное, основная проблема. Но, опять-таки, очень сложно, мне кажется, пробиться в этом информационном облаке с действительно реальными объективными месседжами.

— Что вы можете сказать про министра обороны США Хегсета? Он говорит, что США могут сократить финансирование помощи Украине. Есть какая-то идея, как к этому можно подготовиться?

— Я могу напомнить вам, как мы выходили из этой ситуации год назад, когда в течение полугода ждали пакета помощи от Соединенных Штатов. И именно это дало толчок развитию дронов на поле боя, как альтернативы снарядам. Я подвожу к тому, что, конечно, мы должны сейчас больше рассчитывать на собственные силы и на силы наших союзников в Европе. Что, в общем-то, мы и делаем. Мы вырастили наше внутреннее производство (оружия) в 35 раз, если сравнивать с 2022 годом. Но, к сожалению, мы не можем дофинансировать это самостоятельно.

На сегодняшний день объем того, что мы можем производить, от дронов до артиллерийских систем и бронированных автомобилей, общий объем — $35 млрд. Мы можем финансировать своим бюджетом сейчас примерно 50-55% от этого. Именно поэтому мы обращаемся к нашим партнерам. Мы говорим: финансируйте, пожалуйста, напрямую наше производство. Да, вы не можете быстро масштабировать то, что вы производите, но вы можете быстрее, дешевле и в соответствии с теми требованиями, которые необходимы на поле боя сейчас, с реалиями, производить это в Украине, финансируя нас!

Мы имеем датскую модель, мы имеем нидерландскую модель. Достаточно стран уже сейчас подключилось к этому.

— Скажите, а вот решение об увеличении расходов НАТО на оборону — это хороший знак для Украины?

— Я считаю, что это хороший знак для Украины и для самой Европы, потому что Европа, наконец-то, реально просыпается.

— Только сейчас?

— К сожалению. Мне кажется, что после холодного душа от вице-президента США Джи Ди Вэнса на Мюнхене, на Мюнхенской конференции они действительно зашевелились. При том, что мы об этом говорим еще с 2022 года, а может быть, еще раньше. И говорим о том, что это не только про Украину. Говорим, что это в том числе, угроза и вашим европейским странам, и НАТО.

Я вам скажу, что я вижу это изменение между тем, как нам давалась помощь в 2022-23 годах, и как это происходит сейчас. Тогда это была больше такая эмоциональная привязанность, разделение наших ценностей и так далее. Сейчас это необходимость собственной защиты, и они (в Европе) это понимают. Потому что, действительно: они могут быть все следующими. Поэтому да: увеличение бюджетов под давлением Трампа, но, тем не менее, это все равно суверенные решения каждого государства.

Это плюс для нас, потому что это увеличивает, в том числе, производственные мощности по военному производству, которые могут и будут помогать Украине.

— Я часто задаю этот вопрос, и на этом форуме в том числе: не до конца понятно, почему это происходит только в 2025 году, когда Владимир Путин у власти находится уже 25 лет, это четверть века. За это время очень много агрессии было, как внутри России, так и во внешнероссийской политике. Я понимаю, что у всех были сильные экономические интересы. Но с момента начала полномасштабной войны в Украине, почему это осознание, почему это пробуждение, как вы сказали, происходит только в 2025 году?

— Потому что Европа наконец-то поняла, что может остаться один на один с Россией. Что она может остаться без вот того "зонтика" безопасности, которым она пользовалась в течение долгих десятилетий с момента создания НАТО. Пользовалась, как и Канада, в общем-то.

ОК, до 1990-1991 года были достаточные бюджеты на финансирование армии в европейских странах. Но, начиная с 1991 года, все эти бюджеты были порезаны, армии были порезаны, сокращены, вооружение вывезено. И, собственно, вот эти ресурсы перенаправлены были в экономику. Европа, соответственно, получила этот расцвет, экономический рост. И они думали, что это будет продолжаться, в общем-то, постоянно.

При Байдене они, собственно, не особо переживали, потому что думали, что ничего не случится. Но пришел Трамп.

Другая проблема, как вы говорите абсолютно правильно, – экономические связи (Европы) с Российской Федерацией. Им не очень хотелось отказываться от дешевого газа и нефти в пользу каких-то, как они думали, эфемерных угроз безопасности. И вот сейчас им приходится делать это болезненно и быстро.

— Вы ведете не только дипломатическую работу, хотя, наверное, нашим зрителям можете быть известны, в первую очередь, как дипломат. Вы часто ездите на фронт. Расскажите, пожалуйста, видели ли вы своими глазами, как используется то оружие, которое вы получаете от западных партнеров? Можно ли как-то это сравнить с началом войны в 2022 году? Расскажите про свои впечатления.

— Кроме того, что я там вижу своими глазами, мы стараемся и наших партнеров привозить туда, чтобы они могли самостоятельно убедиться в том, что мы это используем, посмотреть, как мы это используем. И самое важное — пообщаться с теми ребятами, которые это используют. Танки, бронемашины, артиллерийские системы. Чтобы они могли получить фидбэк, который потом они повезут в свои страны.

У нас есть линия с Министерством обороны, конечно же, как улучшить эффективность, повысить эффективность той или иной системы вооружений, военного оборудования. Но, тем не менее, за три года много что поменялось, опять-таки, в использовании этого вооружения. Что-то стало абсолютно бесполезным, что-то не пошло именно на поле боя.

— Например: что именно не пригодилось или перестало быть полезным?

— Скажем так: были достаточно большие ожидания от, например, снарядов с GPS-наведением, которые бы поражали цели очень точно, российские цели. Но GPS-наведение, в общем-то, достаточно легко jamming, что называется, в него системам РЭБ легко внести определенный сбой. И, соответственно, этот снаряд перестает быть эффективным. Более того: этот снаряд стоит огромное количество денег. И, когда мы передаем такие отзывы партнерам, они тоже делают выводы: либо снимают его с производства, либо донастраивают так, чтобы он не был подвержен влиянию РЭБов или чего-то еще.

Роль танков снизилась очень намного. Потому что сейчас