Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.
Иллюстрация: "Поединок". Петроглиф на скалах Ешкиольмеса.
В современном Казахстане можно обнаружить массу монументов, поставленных знаменитым наездникам и героическим всадникам – это привычный элемент нашего пейзажа. Пеших героев история казахов не знает. Оно и не случайно, если представлять себе природу степного номадизма, феномен которого и стал возможен лишь благодаря теснейшему симбиозу человека и лошади.
Некоторые вопросы у историка вызывают лишь богатырские кони, на которых современные художники-монументалисты повсеместно громоздят бронзовых всадников. Потому что источники свидетельствуют о том, что основой кочевой цивилизации в степях Центральной Азии был отнюдь не капризный чистокровный аргамак.
Неказистость тюркско-монгольских лошадок слабо сходится с их значением в истории. Так часто случается – скромная внешность скрывает от зашоренных глаз подлинное величие. Нет в этих коньках ни грации арабских скакунов, ни аристократизма английских пород, ни силы русских богатырских бугаёв. И если бы юный Д’Артаньян отправился на подобной сивке в кичливый Париж, то его засмеяли бы ещё в родной Гаскони.
Однако народы оседлой Евразии боялись всадников, появлявшихся на таких сивках впереди пылевых вихрей, больше смерти!
Иллюстрация: "Номад на коне" - китайская миниатюра
Именно от поступи этих малорослых трудяг периодически содрогались в конвульсиях как Восток, так и Запад. Время от времени именно они выносили откуда-то из необъятия Великой Степи необузданные полчища непонятных, неожиданных и страшных всадников, несущих неминуемую погибель (в лучшем случае – пожизненный плен) для людей и неотвратимые беды для целых стран и народов.
Иллюстрация: " Всадники-монголы". Страница русской летописи.
"…И вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечём и голодом, и мором…"
Так виделось это с Запада.
Но не только. Ещё во времена скифов (задолго до гуннов, тюрков и монголов) появился в Европе образ всадника, воедино слившегося со своей лошадью. Кентавра. Именно с этими, необузданными и дикими существами, по поверью порождёнными чёрной тучей, бились за своих жён греки-лапифы. Но у них же учились мудрости и герои античности, такие как великий Геракл.
Реальность кентавров была несомненным фактом для жителей древней Европы. А на просторах степной Азии "кентаврическая схема" стала основной формой, смыслом и залогом существования. Человек в Степи не случайно рождался, жил и умирал в неразрывно-извечном слиянии со своим конём. А без коня он вообще не был человеком! Недаром степняки вначале учились ездить верхом, а уж потом ходить и разговаривать. Становясь, по сути, теми самыми кентаврами, человеко-конями.
"…Они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид… День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны" - так писал о гуннах римский автор Аммиан МАРЦЕЛЛИН.
Конь скифов был, сам по себе, ещё и мощным психологическим оружием, наводившим ужас на всех, кто видел… Хотя бы уздечку, украшенную скальпами поверженных врагов!
"Кожу с головы сдирают следующим образом: на голове делают кругом надрез около ушей, затем хватают за волосы и вытряхивают голову из кожи. Потом кожу очищают от мяса бычьим ребром и мнут её руками. Выделанной кожей скифский воин пользуется, как полотенцем для рук, привязывает к уздечке и гордо щеголяет ею… Иные даже делают из содранной кожи плащи, сшивая их, как козьи шкуры". Это сочное повествование "знатока" скифских нравов почерпнуто из "Мельпомены" Геродота.
И хотя многие исследователи видят в такой кровожадности древних номадов лишь магические резоны, мне кажется, что не последнюю роль тут играет и момент банального запугивания супостатов. Представьте себе несущегося на вас всадника, испачканного кровью и укутанного в кожу своих врагов. Страшно? А если всадников - целая лава?
А если прибавить ещё и мертвецов, скачущих рядом на взмыленных конях. Был у скифов и такой обычай – содранную с супостатов кожу натягивать на каркас и сажать эти ужасные чучела на коней. Не отсюда ли тянутся европейские страшилки о "страшной охоте" мертвецов и битвах героев в Вальгалле?
Культура и культ коня в Великой Степи – это, вообще-то, целая песня. В шкале ценностей конь стоял столь высоко, что жёнам номадов оставалось только завидовать. Для степняков конь считался такой же жизненно важной и неотъёмной частью собственного тела, как свои ноги.
Недаром ещё сто лет назад кровная месть у казахов, к примеру, выражалась именно в угоне лошадей. А у цайдамских тогонов-телеутов (которые ещё в раннем средневековье выращивали знаменитых пегих коней "драконовой породы") убийство коня приравнивалось к убийству всадника. И каралось одинаково – смертью.
Красноречивее всего отношение степняка к своему четвероногому продолжению выражалось в количестве мастей, которыми оперировали номады. В китайских источниках танского времени упоминаются степные кони таких пород, как "пегий, как застывшая роса", "пегий, как висящий свет", или "красный, как убегающая радуга".
Но китайцам было далеко до монголов. Подобно тому, как жители тропических лесов Вьетнама распознавали многие десятки оттенков зелёного, а чукчи имели столько же терминов для обозначения состояния снега, жители центрально-азиатских степей использовали 300 определений для масти своих лошадей!
Конь у казахов всегда считался не только боевым товарищем, но ещё и объектом гордости, и инструментом демонстрации удали в мирной жизни степняков. Какие-то виды традиционных состязаний, вроде байги, кызкуу, кокпара – дожили до наших времён. Другие, вроде жамбу ату – стрельбы из лука в цель на скаку, ждут своего возрождения.
Одним из самых любопытных состязаний у казахов старого времени был сайыс – ближайший аналог которого можно усмотреть в средневековых турнирах европейских рыцарей. Удивительно, если бы ничего такого в цивилизации кентавров не отыскалось бы!
Два конника с пиками с разгона сшибались друг с другом, стараясь выбить соперника из седла или же даже покалечить противника. В отличие от европейских рыцарей, казахские поединщики не были закованы в латы и защищены килограммами жести. Однако и копья их не имели боевых наконечников.
Результатами поединка нередко были тяжёлое увечье одного или обоих участников и почти всегда… массовая драка фанатов-болельщиков! Ведь в отличие от куртуазных европейцев, защищавших честь прекрасной дамы, степные рыцари боролись за почёт своего рода, племени и даже народа (зафиксированы поединки между казахскими и кыргызскими удальцами). Потому царская администрация, в конце концов, запретила подобные турниры.
Но конь был не только движущей силой кентавра, но и … его лакомой частью. Человек ко всему умудрялся относиться чисто по-человечески. Вот и в Великой Степи конь многие тысячелетия был воистину всем: и самым первым помощником, и самым верным товарищем, и самым вожделенным деликатесом! Конину предпочитали здесь и говядине, и верблюжатине, и даже баранине.
А осенняя пора, когда степняки забивали разжиревших на джайляу лошадей, становилась настоящим праздником для местных кулинаров. Самым же пикантным считалось мясо молодых жеребят и ещё не жеребившихся кобылиц. На пирах оно составляло главное блюдо.
Интересный кулинарный изыск ценителей конины приводит патриарх казахской этнографии Василий РАДЛОВ. "Перед забоем на кобылиц садятся и скачут на них до тех пор, пока они не покроются пеной, затем их сразу же опрокидывают и забивают. Говорят, что благодаря такой скачке мясо разогревается, жир доводится до состояния готовности и приобретает приятный вкус".
Однако для насыщения вовсе не обязательно было умерщвлять своего коня. В этом отношении вспоминается практика монголов. Сила монгольской конницы, в несколько десятилетий завоевавшей полмира, была не только в её боевых качествах, но и в стратегической самодостаточности, архиважной для столь стремительных движений в условиях сухих степей. Монголы (как, впрочем, и тюрки), имевшие по несколько коней на каждого воина (Марко Поло говорит о 18-ти!), могли без остановки покрывать огромные расстояния – одно это уже приводило в изумление и трепет оседлых супротивников.
Находясь на марше, они вообще предпочитали не разводить костров и не готовили пищу. Чтобы насытиться, воин Чингисхана просто валил на бок одного из своих коней, делал надрез на шее и пил свежую кровь своего гнедого товарища. Примерно 300 граммов крови в день насыщали воина, но не приносили вреда лошади – она восстанавливалась в течение нескольких суток.
Когда же человеческая часть кентавра умирала, то вослед за ним в небытие отправлялась и его конская составляющая. 50 лучших коней, согласно Геродоту, умерщвлялись и укладывались в могилу скифского царя вместе с верными слугами и любимыми наложницами.
Отголоски тех жертвоприношений дошли у казахов до нашего времени.
"По прибытии на место погребения (…) убивают лошадь его (покойника), и мясо оной, сварив, едят, а кости на той же могиле сожигают" - засвидетельствовал Алексей ЛЁВШИН.
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
