Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.

Россияне послушно идут на убой

exclusive.kz

Россияне послушно идут на убой

«Указа об отмене мобилизации в России не было: наверняка будут и вторая, и третья, и будут последующие призывы», – утверждает специалист по вопросам военного права, россиянин Алексей Табалов. Возглавляемая им правозащитная организация «Школа призывника» появилась в 2009 году в Челябинске. Вплоть до 24 февраля этого года юристы, работающие в ее составе, занимались защитой прав военнослужащих и призывников. – На каком-то из этапов оказывать помощь военнослужащим оказалось невозможным, так как государство перекрыло нам все доступы в воинские части, и мы сконцентрировались только на защите прав призывников, – рассказывает Алексей. – С началом войны мы, конечно, расширили свою деятельность – включили в неё граждан, которые добровольно разрывали контракты, чтобы прекратить своё участие в российско-украинском конфликте. Мы в те дни также разработали рекомендации, как это можно сделать, избежав уголовных последствий. Мобилизация, которая началась в сентябре, привела к панике среди российских граждан. На нас свалился огромный вал обращений – за два дня более 3,5 тысячи обращений на сайт «Школы призывника», около тысяч звонков и т д. В октябре их количество достигло пяти тысяч. Сейчас в связи с заявлением Путина, что якобы мобилизация закончилась (успокойтесь, живите, мол, как и прежде), люди расслабились, и ажиотаж снизился. Это вообще в традиции российского общества – уповать на власти, отгонять плохие мысли и не думать, что происходит за стенами твоего дома. Справедливости ради – сейчас мобилизация, скажем так, действительно, притормозилась. Во-первых, власти набрали то количество людей, которое заявляли – 300 тысяч человек (а по нашим ощущениям – гораздо больше). Во-вторых, идёт призыв на срочную военную службу, поэтому, чтобы развести два этих мероприятия, мобилизация идет менее активно, но она продолжается. Мы знаем об этом, потому что к нам приходят сообщения об этом из регионов. – Будет ли вторая, третья и следующие волны активной мобилизации? – Не знаю. Это всё зависит от настроения Путина и от того, какие планы он вынашивает. Если оптимизация военных действий будет продолжаться (а сейчас всё указывает на то, что он не собирается сворачивать их), то война будет продолжаться, а для продвижения активных действий нужно «мясо». За свои военные геополитические хотелки и амбиции Путин готов платить жизнями российских солдат. Он, что называется, за ценой не постоит. Поэтому активные действия по мобилизации могут возобновиться в любой момент. Сейчас надвигается зима, а, учитывая то, что набирали, в том числе, людей с хроническими заболеваниями, то будет расти количество не только убитых и раненых, но и заболевших. Так как у хроников начинаются обострения, то их способность вести боевые действия будет понижаться, поэтому постоянно будет требоваться пополнение. Им нужна замена, значит, мобилизация будет продолжаться. – А как народ? Он готов постоять «за ценой»? – Опять же – не знаю, но, судя по тому, что люди достаточно охотно идут – нет, не постоят. Во многих случаях они, как мы заметили, идут без каких-либо мыслей в голове. – К вам обращаются за помощью раненые – те, кто вернулся с войны без рук и ног? – Иногда просят помочь добиться качественной медицинской помощи, но это бывает редко, да мы такими вопросами и не занимаемся. Наша задача, во-первых, помочь людям избежать участия в войне, во-вторых – уйти им с войны. – Чем можно объяснить обречённость россиян, идущих безропотно на войну? – Не знаю. Я не сравнивал их ни с кем, хотя и меня, и моих коллег в первые месяцы удивляла покорность и безысходность в глазах, с которой россияне добровольно идут в военкоматы, хотя поначалу у них были абсолютно законные возможности не участвовать в военной операции. Если бы они отказались, им за это по закону ничего бы не было. Но они и шли, и шли, и шли… Когда спрашиваешь их, а зачем они это делают, пожимают плечами. Думаю, с одной стороны ими двигал страх, с другой – наивная вера, что кто-то там, наверху, знает больше, он разберётся. Критическим мышлением обладают единицы. Те, у кого оно есть, спасая свои жизнь, сразу выехали за границу. Теперь я уже и перестал удивляться тому, что россияне добровольно идут умирать. У всех, конечно, разные мотивации, но есть одно общее – пропаганда, 20 лет исправно зас…шая им мозги, достигла своей цели. Но, с другой стороны, каждый ответственен за свои действия, за свою судьбу, за свою жизнь, поэтому, если хотят, то кто же им может запретить умирать неизвестно за что? В нынешних условиях многое, если не всё, зависит от активных действий самих военнослужащих и их родственников. Те, кто и поактивнее, и посмелее, могут добиваться каких-то успехов. Но такие случаи единичные, это надо было делать раньше. Сейчас военнослужащие практически никак не защищены законом, они в полном рабстве у государства, с ними теперь можно делать всё, что угодно. Вырваться нереально, но кому-то удаётся. Мы же максимум, что можем сделать для них – распространять рекомендации и консультировать. У нас сил не хватит, чтобы вытащить каждого человека. Этим должны заниматься сами люди и их родственники. – Летом этого года вы ведь очень помогли 150 бурятским военнослужащим-контрактникам отказаться от участия в войне. – Тогда еще не было уголовного наказания за отказ от выполнения приказа, поэтому вытаскивать этих людей с фронта было достаточно легко, им за это, повторюсь, ничего не угрожало. Но когда объём призывников-отказников начал расти, то министерство обороны России ввело, во-первых, ужесточение наказания за нарушение приказа об участии в так называемой СВО, во-вторых, объявили мобилизацию. И с 21 сентября 2022 года так легко отказаться от участия в войне уже было нельзя, это фактически уже нереально. – А что, по российским законам, мобилизованные сами должны покупать обмундирование и прочее снаряжение? – Нет, конечно. Такое отношение со стороны государства сразу должно было насторожить людей. Если оно призывает человека на войну, то должно обеспечить его всем необходимым, чтобы он был готов воевать, не побираясь и не мародерствуя. А тут, получается, государство обязывает его самому подготовиться к этой войне, снимая с себя ответственность за его жизнь. – Есть мнение, что титульную нацию, то есть русских, берегут, воевать отправляют нацменьшинства. – Я не знаю, действительно ли делают «мясом» только нацменьшинства, но знаю, что в основном призывает людей из далеких провинций – нищих, обездоленных, не знающих своих прав. Там нет никакого протестного потенциала, зато на этих людей очень хорошо действуют пропаганда, угрозы и шантаж. Хотя опять же есть исключения из правил. Это видно на примере Северной Осетии, где родственники (матери, жены) мобилизуемых вышли на протесты и там мобилизацию быстро сократили, перекинув план по ней на другие республики, где народ не бузит. Но тех, кто пытается задавать вопросы и сопротивляться, в России единицы, большинство полагается на «будь что будет». – А как ведут себя жёны мобилизованных в других регионах? – Они разные. Есть такие, которые сами отправляют мужей на фронт, другие грудью встают, защищая их от мобилизации. Но нас опять же удивляет, почему же резкие движения по сопротивлению мобилизации не возникли сразу? Ответ, видимо, опять же кроется в пропаганде. Но сейчас дурман проходит, люди потихонечку отрезвляются. Это личные ощущения, наша задача – помочь человеку, если человек не хочет воевать, но не борьба с пропагандой. Есть такое ощущение, что российские мужчины как-то спустя рукава относятся к своей судьбе, их не интересует, что с ними будет дальше, они как-то не стремятся защитить свои права. Женщины в этом смысле более активны, они предпринимают какие-то действия, пытаются что-то узнать и предотвратить мобилизацию. А мужики в лучшем случае полагаются на их действия. По крайней мере, у меня складывается такое впечатление. Пропаганда работала 20 лет и люди, естественно, подвержены ей. Многие считают, что для борьбы с какими-то мифическими «фашистами», которых они и в глаза не видели, нужно бросить все (семью в том числе) и пойти убивать их. В этом смысле русский народ жертвенный, он готов жертвовать всем и всеми, но, прежде всего, своим соседом и близкими, но собой – в последнюю очередь. – Опальный депутат городского совета Новосибирска Хельга Пирогова написала как-то пост о том, что россияне бывают безмерно благодарны властям за то, что те помогают им накрывать поминальные столы по убитому родственнику. – Да, да, да! Есть такое. А как им вести себя по-другому, если они свято верят Путину? Когда пытаешься задать им вопрос – зачем, ради чего всё это было, они уходят от ответа, явно боясь войти в конфликт с самими собой. Им предпочтительнее думать, что человека уже не вернусь, а так хоть отнеслись «по-человечески, позаботились, выразили соболезнования», и стараются забыть быстрее про это. Я думаю, здесь действует своего рода психологический барьер, защита, которую они сами себе устанавливают: мол, от нас ничего не зависит, мы люди маленькие, сказали пойти воевать с «фашистами» и он (сын или муж) пошёл. Оказали хоть какую-то помощь и на этом спасибо, будем помнить его. Это безысходность маленького человека. – Как вы думаете, эта особенность присуща только российскому человеку? – Не знаю. Думаю, пропаганда везде действует одинаково на любого среднестатистического человека. – Говорят, в России zигующих сейчас почти уже нет? – Первый угар, возможно, уже прошёл. Люди поняли, что это не модно, «можем повторить» не получается, и что «мы» никакие не освободители… Скорее наоборот, и начались сомнения. А на уровне власти, поняв, что переборщили, дали, возможно, указание зачищать эту «эстетику». – Вы сейчас сами находитесь в России? – Я – нет. У нас часть персонала работает за границей, часть – в России. Они не ведут активную публичную деятельность, поэтому пока, надеюсь, их преследовать не будут.
  • Последние
Больше новостей

Новости по дням

Сегодня,
28 марта 2024

Другие новости

Больше новостей