Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.

Блокада, оккупация и расстрелы автоколонн: харьковчанка рассказала, как выбиралась с семьей из зоны боевых действий

newsroom.kh.ua

Блокада, оккупация и расстрелы автоколонн: харьковчанка рассказала, как выбиралась с семьей из зоны боевых действий

Харьковчанка с маленьким сыном, выбираясь из города, попала под пулеметный огонь россиян и около недели жила в подвале. Оттуда им пришлось бежать на временно оккупированную территорию. Newsroom пообщался с семьей и выяснил, как под обстрелами они выбирались на подконтрольную Украине территорию. Утром 24 февраля Юлия Власенко с сыном Ваней находилась в своей харьковской квартире в микрорайоне “Солнечный”. Около 04:30 девушка проснулась от раскатов взрывов, доносящихся с улицы. “Я не сразу сообразила, в чем дело. Выйдя на балкон, никаких вспышек не увидела, однако гул доносился настолько сильный, что в окнах дрожали стекла. Муж в тот период со своими родителями находился в Купянском районе. По телефону он попытался успокоить меня, сказав, что звуки взрывов, наверное, связаны с учениями, но по голосу я поняла, что сам не верит сказанному”. Тем временем под окнами многоэтажки припарковалась пара гражданских автомобилей. Из них вышли мужчины в украинской военной форме, к ним навстречу из дома выбежали несколько женщин с сумками в руках. Всех их погрузили в авто и спешно увезли. Школьный чат при этом разрывался от сообщений учителей, которые просили не отправлять детей на учебу. “Меня охватила легкая паника. Я не понимала, что мне делать, куда бежать? Где искать бомбоубежище? Открыто ли оно? Интуиция подсказывала, что находиться на улице — слишком опасно. В этот момент мне позвонила мама, которая с отцом находилась в селе Рубежное под Волчанском. Она сквозь слезы рассказала, что у них тоже слышны взрывы. Проснулся сын Ваня. Я стала его торопить умываться, одеваться, завтракать… Он между делом меня спросил: мама, мы в школу опаздываем? И мне пришлось сказать правду: нет, Ваня, это война. В тот момент я не понимала, что происходит, куда летят снаряды, оставаться в городе или ехать в село к родителям, надолго ли все это? Просто хотелось быть с кем-то еще, потому что вдвоем с ребенком — страшно. Позвонил муж и сказал, что не сможет к нам добраться, потому что в направлении от Чугуева до Харькова российские военные расстреливают все, что движется. Позже мы узнали, что эту дорогу назвали “дорогой смерти”. Последовав совету мужа, Юля с сыном и братом отправилась в убежище под частным домом своих знакомых. Оказалось, что это небольшой подвал площадью два на два квадратных метра, в котором уже разместились семь человек. Военный хлеб, молоко и надежда на ВСУ: как в оккупации под Старым Салтовом выживает частная ферма (Фото) “Там было очень холодно и сыро, на полу и на стенах росла плесень. Кто-то дал мне кусок пенопласта и мы сели буквально плечом к плечу — места больше не осталось. Наверное, из-за того, что я оказалась среди людей мне стало немного спокойнее. Даже несмотря на ужасные условия. Ночь на 25 февраля в нашем районе была тихой, но глаз я не сомкнула ни на минуту. Сынишка спал у меня на руках. Просидев до утра в тишине, мы подумали, что на этом боевые действия законились — в подвале не было ни телефонной связи, ни интернета и доступа к новостям у нас соответственно тоже не было. Из-за сырости и холода Ваня к утру стал сильно кашлять и мы решили вернуться домой. В 11:00 снова начались обстрелы и иллюзия затишья развеялась”. Преодолев панику, Юлия наспех и почти наугад собрала вещи, документы, лекарства и кое какие продукты. Посоветовавшись с братом, девушка решила отправиться в метро. По пути к подземке ей позвонила мама и сообщила, что в Харькове находится ее знакомый, который сможет отвезти их в село. В тот момент ни Юлия, ни ее брат не догадывались, что Волчанское направление практически захвачено российскими военными. Глина лечит. Как харьковчанка с гончарным кругом помогает раненым военным “Я не имела возможности разобраться в сложившейся ситуации, не понимала, идет ли наступление, откуда ведутся обстрелы, из чего по нам бьют. Мама тогда сказала: у нас в селе с утра тихо, техники нет, российских военных не видно. Это был решающий аргумент”. Проехав через весь Харьков и покружив по Салтовке в поисках хлеба и сигарет “про запас”, автомобиль, в котором находилась Юля с сыном и братом, остановился около блокпоста на окружной дороге. Военнослужащий ВСУ не разрешил ехать в сторону Волчанска, объяснив, что в нескольких километрах от Харькова идут ожесточенные бои. “Мне было очень страшно. В окно я видела, как на обочине, недалеко от нас, зарывается в землю танк… Мы потеряли уйму времени, пока ехали по городу, а теперь остановились около АЗС и являемся мишенью для вражеских снарядов. Через несколько минут я увидела карету скорой помощи, которая мчалась из города в сторону Волчанска. На блок-посту машину также остановили, военный что-то сказал водителю, тот быстро развернулся и поехал обратно. Тогда я подумала: уж если “скорую” не пропустили, то у нас проехать шансов нет. Я попросила водителя отвезти меня и высадить в 602-микрорайоне — хотела вернуться с сыном домой, но брат уговорил еще немного подождать. Благо, Ваня тихонько лежал у меня на руках и не капризничал. Через несколько минут мы снова подъехали к блокпосту. Военный сквозь стекло осмотрел салон, увидел меня с сыном, еще раз предупредил, что двигаться в направлении Волчанска очень опасно, но затем махнул рукой и пропустил нас”. Добравшись до Кутузовки, водитель легковушки заметил впереди военную технику и остановился. В тот момент никто не мог понять — это россияне или ВСУ. “Я стала кричать, чтобы меня выпустили из салона, но водитель не слушал меня, он твердил все то же: “У меня одна дорога — вперед!”. “Я снова начала уговаривать развернуться и отвезти нас в город. А водитель заявил, что “нам нужно ехать только вперед”. Через несколько минут мы увидели колонну гражданских машин, которая двигалась со стороны Харькова в попутном направлении и мы встроились в ее хвост. Проехав километра два, мы заметили БТР, который перекрыл проезжую часть. На обочине стояли расстрелянные пассажирский автобус и фура. Колонна, в которой мы двигались, стала хаотично разворачиваться и ехать обратно, а наша машина продолжала мчаться. Я стала кричать, чтобы меня выпустили из салона, но водитель не слушал меня, он твердил все то же: “У меня одна дорога — вперед!”. Через минуту наше авто осталось одно на трассе. Мы остановились. Схватив сына и вещи, я выскочила из салона и, не оглядываясь, побежала обратно в сторону Кутузовки. Брат пошел с нами, забрав у меня сумки и рюкзаки. В этот момент начался обстрел. В десятках метров от нас раздавались взрывы. Земля, усыпанная снегом, поднималась вверх. Ваня шел впереди, я — последней. С обеих сторон дороги — поля, спрятаться было негде. Это был шок, смешанный с оцепенением. Пробежав метров 500, я услышала автоматную очередь и в ту же секунду под моими ногами засверкали искры. Я стала кричать Ване, чтобы он сбежал в кювет, а сама старалась прикрывать его собой. Мы не останавливались. Просто бежали изо всех сил. В следующую секунду мимо нас промчалась машина нашего знакомого с разбитым задним стеклом”. “Когда мы приехали, женщина упала в голодный обморок”: россиянка рассказала, как попала в “скорую” и спасает харьковчан под обстрелами Пробежав несколько сотен метров, Юля с сыном и братом увидели на проезжей части незнакомый легковой автомобиль. Владелец машины стоял на асфальте и разглядывал воронку от российского снаряда. “Мой сын, заметив людей, начал с надрывом кричать: “Заберите нас, пожалуйста… Я отдам вам все деньги…”. У меня до сих пор мурашки по по коже от этого крика. Мужчина увидел нас, сел в авто, развернулся и уехал. Сквозь окна я видела, что у них были места в салоне. Наверное, это самые трудные минуты — идти во время обстрела по полю буквально под Богом… Когда больше ничто не прикрывает”. В Кутузовке Юле с сыном и братом указали дорогу до детского сада, где было бомбоубежище. “Лишь дойдя до укрытия, я смогла выдохнуть. Подвал был довольно большим, с несколькими нишами. Заметно, что его обустраивали на скорую руку. Внутри стояли детские кроватки, стулья, скамейки, был рукомойник. На пыль и легкую антисанитарию никто не обращал внимания. Некоторые комнаты были завешены тканью, за ними шумели дети. Взрослые расположились в коридорах, на лестнице, кто-то уходил вглубь подвала, кто-то курил наверху около входа. Всего в убежище находились около 150-200 человек. Через минуту к нам подошла женщина, начала расспрашивать, не ранены ли, в порядке ли ребенок. Затем принесла горячий суп”. “Наверное, это самые трудные минуты — идти во время обстрела по полю буквально под Богом… Когда больше ничто не прикрывает”. На следующий день, 26 февраля, в подвал пришел один из местных фермеров-предпринимателей. Позже выяснилось, что это был Виктор Зверев — совладелец группы компаний “Агромол”, у которой была крупная ферма в Кутузовке. Он сообщил, что село находится на линии боевых действий. Попросил убрать мебель с прохода, снять все стеклянные двери, принести из медпункта лекарства. Позже мужчина неоднократно привозил и раздавал кое-какие продукты — хлеб, мясо коров, погибших во время обстрелов фермы, молоко и сырки для детей. “Местные жители, узнав нашу историю, отнеслись к нам очень хорошо, по-человечески. Я даже не ожидала этого. Мы замечали некоторые конфликты между обитателями подвала — кто-то уходил домой, мог принять душ, приготовить еду и пообедать, потом возвращался и получал продукты в убежище. У некоторых это вызывало негатив. Нам же пойти было некуда и все это понимали”. В один из последних дней февраля в Кутузовке был прилет. Российский снаряд разорвался около одной из стен подвала. Нескольких мужчин засыпало штукатуркой. В тот раз обошлось, здание выдержало. Однако в стене, которая была ближе к месту взрыва, образовался зазор — сквозь щель можно было увидеть улицу. “Мы поняли, что наше укрытие — небезопасно. Если бы снаряд упал чуть в стороне, мы бы все оказались под завалами. После обстрела мужчины разобрали часть стены, таким образом оборудовав запасной выход из здания. Еще мы поняли, что незадолго до удара многие выходили на улицу, позвонить родным. Видимо, большое скопление мобильных телефонов в одном месте запеленговали россияне. После
  • Последние
Больше новостей

Новости по дням

Сегодня,
19 марта 2024

Другие новости

Больше новостей